Огден затрусил рысцой вниз по склону. Дамблдор прибавил шаг, и Гарри оставалось бегом поспевать за ним. Он решил, что они направляются в Литтл-Хэнглтон, и как в ту ночь, когда они навещали Слизнорта, удивлялся, зачем было так долго тащиться к нему пешком. Но скоро он понял свою ошибку — они шли вовсе не в деревню. Дорога свернула вправо, и, когда они вышли из-за поворота, сюртук Огдена мелькнул впереди, исчезая за кустами.

Дамблдор и Гарри вслед за ним свернули на узкий проселок, окаймленный еще более высокими и запущенными живыми изгородями. Тропинка была извилистая, каменистая, вся в рытвинах, она тоже шла под уклон и вела, по-видимому, к темной группе деревьев немного ниже по склону. Так и есть — вскоре дорога вышла к рощице, Дамблдор и Гарри остановились за спиной у Огдена, который тоже остановился и вытащил волшебную палочку.

На небе не было ни единого облачка, но старые деревья отбрасывали сплошную темную холодную тень, и Гарри не сразу различил среди тесно растущих стволов какое-то строение. Ему показался очень странным такой выбор места для жилья и то, что его обитатель не вырубил деревья, заслоняющие свет и вид на долину. Было непонятно, живет ли здесь кто-нибудь вообще. Стены хибарки заросли мхом, черепица осыпалась, и местами через дыры проглядывали стропила. Вокруг росла крапива, такая высокая, что доставала до крошечных окошек с грязными стеклами. Гарри уже пришел к выводу, что здесь не могут жить люди, но тут одно из окон со стуком распахнулось, и из него показалась тонкая струйка дыма или пара, как будто внутри кто-то готовил еду.

Огден двинулся вперед бесшумно и, как показалось Гарри, настороженно. Вступив в густую тень деревьев, он снова остановился, не сводя глаз с двери домика, к которой была прибита мертвая змея.

Послышался шорох, треск, с ближайшего дерева спрыгнул человек, одетый в лохмотья, и приземлился прямо перед Огденом. Тот отскочил назад так быстро, что наступил на фалду сюртука и чуть было не потерял равновесие.

— Вас сюда никто не звал.

У стоявшего перед ними человека были густые волосы, такие грязные, что не было никакой возможности определить их цвет. Во рту не хватало нескольких зубов. Маленькие темные глазки косили в разные стороны. Это должно было казаться смешным, но смешным он не выглядел, выглядел страшным. Гарри не осуждал Огдена за то, что тот попятился еще на несколько шагов, прежде чем заговорить:

— Э-э... доброе утро. Я из Министерства магии...

— Вас сюда никто не звал.

— Э-э... прошу прощения... я вас не понимаю, — нервно проговорил Огден.

Гарри подумал, что Огден, должно быть, совсем тупой; по его, Гарри, мнению, незнакомец высказался вполне ясно, тем более что при этом он угрожающе размахивал волшебной палочкой в одной руке и окровавленным ножом в другой.

— Ты, Гарри, вероятно, понимаешь, что он говорит? — тихо спросил Дамблдор.

— Да, конечно, — озадаченно ответил Гарри. — А почему Огден его не...

Тут его взгляд снова упал на мертвую змею, прибитую к двери. Внезапно Гарри осенило:

— Он говорит на змеином языке?

— Молодец, — сказал Дамблдор с улыбкой и одобрительно кивнул.

Тем временем оборванец двинулся на Огдена, нацелив в него нож и волшебную палочку.

— Эй, послушайте... — начал Огден, но было поздно.

Что-то громко хлопнуло, и Огден оказался на земле. Он зажимал ладонью нос, между пальцев сочилась мерзкая желтая жижа.

— Морфин! — послышался новый голос.

Из домика вышел пожилой человек, с такой силой захлопнув за собой дверь, что злосчастная дохлая змея закачалась туда-сюда. Этот человек ростом был ниже первого и сложен довольно странно. Очень широкие плечи и длинные руки в сочетании с блестящими карими глазами, жесткими короткими волосами и морщинистым лицом делали его похожим на старую, мощную обезьяну. Он остановился возле человека с ножом, который давился от хохота, глядя на Огдена, лежащего на земле.

— Из Министерства, значит? — сказал пожилой, посмотрев на Огдена сверху вниз.

— Совершенно верно! — ответил Огден сердито, утирая лицо. — А вы, как я понимаю, мистер Мракс?

— Точно, — ответил Мракс. — Получили по роже, так, что ли?

— Он меня ударил! — возмутился Огден.

— Надо было предупредить, — агрессивно откликнулся Мракс. — Это частное владение. Сами вламываетесь без приглашения, а потом удивляетесь, что мой сын пробует защищаться.

— От чего защищаться-то? — буркнул Огден, с трудом поднимаясь с земли.

— От посторонних. Любопытствующих. Маглов и всякой разной дряни.

Огден направил волшебную палочку на свой собственный нос, из которого по-прежнему текло нечто похожее на желтый гной, и поток сразу же прекратился. Мистер Мракс обратился к Морфину, почти не разжимая губ:

— Ступай в дом. Не спорь.

На этот раз Гарри, предупрежденный заранее, узнал змеиный язык. Хоть он и понимал все, что говорилось, но в то же время различал странные шипящие и свистящие звуки, а Огден только их и мог слышать. Морфин, кажется, хотел возразить, но под грозным взглядом отца передумал, вперевалочку зашагал к хибарке и захлопнул за собой дверь, так что змея снова уныло закачалась из стороны в сторону.

— А я как раз приехал поговорить с вашим сыном, мистер Мракс, — сказал Огден, вытирая остатки гноя с сюртука. — Это ведь был Морфин, верно?

— Ну да, это был Морфин, — равнодушно ответил старик — Вы чистокровный волшебник? — спросил он вдруг с вызовом.

— При чем здесь это? — холодно ответил Огден, и Гарри почувствовал, что начинает его уважать.

Мракс, похоже, отнесся к этому иначе. Сощурив глаза, он уставился Огдену в лицо и пробормотал явно оскорбительным тоном:

— Если подумать, так я видал такие же носы у нас в деревне.

— Не сомневаюсь в этом, если ваш сын и там дает волю рукам, — сухо отозвался Огден. — Может быть, продолжим нашу беседу в доме?

— В доме?

— Да, мистер Мракс. Я уже сказал вам: я приехал поговорить с Морфином. Мы отправили вам сову...

— Нам тут совы ни к чему, — сказал Мракс. — Я никогда не читаю писем.

— В таком случае не жалуйтесь, что гости являются к вам без предупреждения, — дерзко ответил Огден. — Меня послали к вам по поводу серьезного нарушения магического правопорядка, которое было совершено здесь сегодня, рано утром...

— Ладно, ладно! — заорал Мракс. — Входите в дом, провались он совсем, входите и подавитесь!

В доме, как оказалось, были три крошечные комнаты. В две из них можно было пройти через главную комнату, служившую сразу и кухней, и гостиной. Морфин сидел в засаленном кресле у очага, где дымились дрова, вертел в толстых пальцах живую гадюку и, обращаясь к ней, тихонько напевал на змеином языке:

В углу у открытого окна что-то зашуршало, и Гарри вдруг заметил, что в комнате есть еще один человек — девушка в рваном сером платье точно такого же цвета, что и грязная каменная стена у нее за спиной. Она стояла рядом с закопченной до черноты печкой, на которой что-то кипело в горшке, и передвигала какие-то жалкие горшки и сковородки на полке. У нее были тусклые, безжизненные волосы и некрасивое бледное лицо с грубыми чертами. Глаза у нее, как и у брата, косили в разные стороны. Девушка выглядела чуточку почище, чем двое мужчин, но Гарри подумал, что никогда в жизни не видел у человека такого обреченного взгляда.

— Моя дочь, Меропа, — неохотно буркнул Мракс в ответ на вопросительный взгляд Огдена.

— Доброе утро, — сказал Огден.

Она не ответила, испуганно глянула на отца и, повернувшись ко всем спиной, снова принялась переставлять горшки на полке.

— Ну, мистер Мракс, — сказал Огден, — не будем ходить вокруг да около. У нас есть причины предполагать, что ваш сын Морфин этой ночью совершил волшебство в присутствии магла.